Снег над океаном [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров

за спиной закат! Довольно скоро в комнате остались только доктор и Алла.

— Ну как… — ответил врач на зависший вопрос. — Фигуры безусловно. Здоровье. А воспитание… В процессе, скажем так.

— А они правда не ревнивые?

— У них половины инстинктов нет, — постарался честно и точно пояснить доктор. — Не пытаются интриговать, практически не врут. Да значит да, нет значит нет.

— А чего так? — Алла подперла кулачками щеки.

— Ну, человечество же развивалось, — сказал доктор, чувствуя себя опытным и мудрым. — Эволюция там, то-се. А эти готовые. Рефлексы тела на месте, а вот воспитание… Не жили они в пещерах при палеолите, нет у них необходимости кормильца переманивать, друг дружке шпильки в туфли пихать.

— Так вам, получается, этого вот не хватало? — Зеленые глаза распахнулись шире обычного.

— Мой же случай не показатель, — пожал плечами мужчина.

— Ну ничего, разъясним эту сову… А мужского пола они существуют?

Доктор вспомнил Юрия Петровича Зацаренного, дожидающегося операции в Международном Гавайском Госпитале, и сказал:

— Пока нет.

— Пока? А потом?

— А потом конец, — сказал доктор. — На Земле останутся идеальные люди из нанопыли, остальные вымрут. И будут потом историки гадать, существовал хомо сапиенс сапиенс или это легенда такая. Вроде орков с эльфами.

Алла поднялась:

— Да ну нафиг! Пошли тоже на палубу. Танцевать я и без начальников могу.

— И то дело, — с облегчением поднялся доктор. — Нафиг этот гнилой базар.

* * *

Базар-вокзал в гостинице затих лишь к позднему вечеру. И тогда, наконец, Балалайка решилась оставить своих беспокойных подопечных. Выгрузка и размещение полусотни творческих личностей, разогретых концертом на подходе, дались ей нисколько не проще, чем тому же доктору — погрузка их на «Такао» во Владивостоке.

Но все кончается, кончились и хлопоты. Решив, что для поправки настроения следует прибить несколько нервных клеток с подобающей закуской — и, желательно, в тишине — женщина направилась к фонарям рынка. Рынок врач же и посоветовал, сказав, что привычную еду можно найти только там. А торговля идет и после заката, как в большинстве реально жарких стран.

Эскулап не соврал: и рынок работал. И квашеная капуста, столь хорошо сочетающаяся с заветной фляжкой, на базаре имелась. Но вот цена!

Балалайка перевела взгляд к соседнему прилавку:

— Да у вас тут черная икра дешевле!

Две немолодые тетушки в белых косынках и длинных закрытых одеждах, приценивающиеся к икре, завздыхали наперебой:

— Да что там дорого!

— Сын приехал, угостили бы.

— А пост. Нельзя.

— Так что, холодильника нет? — густым басом удивился иеромонах, тоже выбравшийся на берег по случаю спавшей жары.

— Да есть, так уходит завтра сын в море.

— Ну, на войне и в пути допускается не соблюдать пост, — иеромонах пожал плечами.

— А если он кабелеукладчик? Это же не война и не путешествие. Обычная работа. — Уперлась одна из тетушек. Иеромонах испустил двухметровой длины вздох. Размашисто перекрестил прилавок с черной икрой:

— Нарекаю тебя ежевикой! Все, покупайте. И не смущайте господа пустым начетничеством.

— Батюшка, благодетель наш, благослови! — обе тетки повалились в ноги. Балалайка, не зная, плакать или смеяться, вернулась к своей капусте и сказала загорелому продавцу на разухабистом «моряцком» английском, с явной угрозой:

— Вы видите то, что вижу я? Триста граммов капусты стоят четыреста рублей?

— Именно так, — подтвердила Рицко, изучив ценник.

— Вы не подумайте, — сказала Балалайка, возгоняя в себе злость, — что я плохо вижу, или выжила из ума. Просто есть эмоциональные переживания, через которые сложно пройти в одиночку…

И тут сообразила, кто стоит рядом, под тусклым желтым фонарем:

— Рицко!!!

— Капитан!!! Ай, не обнимай так, задушишь, bogatyrka, даттебайо!

— А ты постарела, подруга. Извини, если обидела.

— Все говорят… Что поделать, моложе мы не становимся. Давай присядем там вон, под навесом. Выпьем… Чего тут есть?

— Слушай, но мы же лет пять не виделись! Не молоко же пить по такому случаю.

— Жара спала — можно и vodka.

— Слушай, и правда пять лет, от самого Перекрестка, будь он проклят! Как там у вас? Как Синдзи, Аска, Рей?

— Рей умница. А Синдзи, козлина, чуть не разругался с Аской напрочь.

— Да ты что?! Так, давай. За ветеранов забытой войны.

— Правда. Пять лет, и все уже заняты другим. Кампай!

— Твое здоровье! Вот кальмаром закуси, тут все свежайшее. Так что там с Аской?

— Ну, она чуть не ушла к писателю. Кореец какой-то.

— Вот это новости! Надо еще раз выпить. И чего?

— Кампай! Ну там Хелик с Ненажным подсуетились, и тот кореец вовремя увлекся Алиской из океанографического универа в Саппоро. Ну, на Хоккайдо. Ниче такая пацанка, Мисато в шоке…

— Хренассе!

— А то. Знай наших.

— Ваших — знаю. А дальше чего?

— А дальше тот кореец вообще в армию вербанулся, а там во Владимирске стряслась такая хрень, до которой не допустили даже нас… И с концами. Короче, помирились Аска и Синдзи… Теперь ты вот это пробуй.

— Блин, а нормально. С виду так не скажешь… Так. Третий тост молча…

— …

— …Так зачем ты тут, Рицко? Тоже записываться в герои вчерашних дней?

— Хорошо сказано.

— Еще по чуть-чуть за великую русскую литературу?

— Но я…

— Не переживай, меня еще хватит довести тебя до постели. Во всех смыслах.

— О, юри-юри? Мы с тобой… Как это? «Юрийная парочка из Лунного Дурдома»?

— Ладно мои отморозки, но ты-то! Рицко Акаги смотрит «Вирреальность»? Зовите репортеров!

— А чего, нельзя? Я разгадала тайну ангельских мозгов, и спалила на этом собственные. У меня и справка есть, если что! Могу смотреть, что хочу. После того, как я забыла приехать на вручение Нобелевки…

— Чего, правда забыла?

— Ага. Ну, понимаешь, пошли результаты, и сразу такая удача. Все ясно так разложилось. Дай, думаю, запишу вывод, всего-то пару строк. Ну и забыла. Ведь может красивая женщина один раз опоздать в театр! А они, suki pozornye, обиделись как неродные! Прислали письмо, что хоть я такая вся крутая, это еще не дает мне право…

— И присели на толчки в ужасе, ожидая когда Мисато со взводом «Эхо» Стокгольм ровнять явится… А, кстати, Мисато?

— Помолчу, чтобы не сглазить.

— Значит, и правда, хорошо… Так ты лечиться или лечить?

— Я в очереди на вторую операцию. И буду проводить первую. Есть определенное сходство ядра туманника, ядра ангела и человеческого мозга. Вот меня и позвали, как специалиста. В оплату — понятно, что.

— И станешь ты равна богам… А Ларри как на это?

— Мы давно расстались. Нормально, без швыряния тапками. Мы просто разошлись. Постепенно, как в море корабли. Я замужем за своей работой. А он женат на своей дивизии.

— Жаль, но чего уж